Патриархи дайвинга, Ольга Жукова ныряет в Хургаде с "Садко" Опции

[Игорь Зайцев]

На прошлой неделе дайв-центр "Садко" в Хургаде принимал Ольгу Трофимовну Жукову, легендарную женщину, которая 50 лет назад испытывала подводный дыхательный аппарат АВМ-1.


Ольга Трофимовна Жукова:
"Я с детства любила воду, обожала природу, всегда проводила время за городом. Там была меленькая речушка, и я часами лежала на животе и вглядывалась в прозрачную воду, чтобы увидеть тритонов. Раньше можно было увидеть тех подводных животных, которых теперь можно встретить лишь в красной книге. Впервые, когда я одела маску и увидела всю эту красоту, то уже на век оказалась прикована к воде. Вот так потихоньку с этого и пошло. Организовалась целая группа: Суетин Виктор, Капица Сергей, Пантекорво Бруно Максимович. Мы видели первые фильмы Кусто, читали замечательные книжки о подводном мире, готовились к летним сезонам. Сделали с помощью мастерских первые аппараты, акваланги по типу Кусто, свой компрессор. Я к тому времени уже получила права подводника и водолаза 3-го класса и меня пригласили в испытательную группу. Это был 1958 или 1957 год, я уже точно не помню. Я была в Гурзуфе - два водолаза и я третья. Мне разрешили плавать для отработки акваланга. Сначала на 5-метровой глубине, затем на 10-метровой глубине, потом на 15-метровой, на 20-метровой. И это было не так просто, потому что, например, на 20 метровой глубине нужно было около 10 минут без всякого гидрокостюма находится под водой, а там было довольно холодно..."

Подводные страсти захватывают не только представителей сильного пола, но и утонченные женские души. Среди дайверов и подводных фотографов их уже довольно много, а вот среди охотников еще очень мало. Этому есть простое объяснение: у людей охота и добыча пропитания во все времена были уделом сильных мужчин. Но в российской подводной охоте и в этом есть достаточно примеров для подражания...

В 1959 году в СССР вышла первая книга о нашем увлечении. Она так и называлась: "Подводная охота". Ее автор Ольга Жукова была отличным спортсменом и первые 12 лет возглавляла главную подводно-охотничью организацию страны - Секцию спортивной подводной стрельбы при ДОСААФ СССР. Так вот, как-то в начале прошедшей зимы звонит мне Ольга Трофимовна и приглашает на охоту. Через час мы уже ехали на ее "Ниве" к ближайшему не замерзшему водоему, а через два - натягивали на себя гидрокостюмы: я - "сухой", а она - "мокрый". Валил снег, дул пронизывающий ветер, на воде у берега - лед. А эта женщина, которой ныне далеко за 70, в видавшем виды снаряжении, натягивала ласты и лезла в воду! И это не безрассудство, не старческий, извините, маразм: сама врач, кандидат медицинских наук, она знает, что делает. Вот что значит "зов души" и благотворное влияние подводной охоты.

В. Виноградов
Журнал "Арсенал Охотника и Рыбака", №10/2004

С 12 по 17 июня Ольга Трофимовна Жукова совершила восемь погружений с фотокамерой на различные рифы Хургады на дайв-боте центра "Садко".

Ольга Жукова в 1960-е годы. Ольга Жукова (справа) в АВМ-1



Ольга Трофимовна Жукова в Хургаде в июне 2006 г.

[Valery]

Хотелось бы упомянуть так же о своем "тезке" - Валерии Даркине, известном морском биологе, подводнике, авторе множества книг и научных трудов...

Валерий Даркин совершил свое первое погружение в 13 лет. В 1990 году он стал первым инструктором PADI на территории бывшего СССР. Сейчас Валерий накопил 35-летний опыт погружений, проведя около 6000 часов жизни под водой, наряду с такими "авторитетами" как Жак-Ив Кусто, Филипп Кусто, Ханс ХААС, имеет высший уровень признания в SSI Platinum Professional Fundation -
- "Platinum Pro diver"...

Помещаю отрывок из интервью с Валерием Даркиным на выставке "Дайвинг - 2005" -


–Валерий, расскажите, каким для Вас был советский период дайвинга, или водолазания, так, наверное, будет корректнее?
– Когда-нибудь, наверное, я даже книжку напишу об этом и назову ее примерно так: «Пятьдесят лет под флагом альфа»… Все началось очень давно, в 1969 году. Один их моих родственников в то время работал в Академии наук, и с ним я заехал на дальневосточную научную станцию в бухте Троица. К тому времени я уже нырял в бассейне, но фактически «открытая вода» была 13 июня 1969 года в Японском море, мне было тогда 13 лет. В первый же сезон я нанырял порядка 60-ти часов. Поскольку водолазы собирали животных для науки, получилось, что я выучил латынь – латинские названия, то есть вернулся со станции практически готовым начинающим гидробиологом.
В 1970 – 1971 годах я также уезжал на научные станции, нырял… И, конечно же, это повлияло на мою дальнейшую жизнь. В 1976 году поступил в Дальневосточный Государственный Университет, на биофак, на кафедру гидробиологии и ихтиологии. В 1980 году закончил. С 1978 года – ныряю профессионально, в основном на Академию наук, куда и распределился после окончания Университета.
В 1990 году, когда у всех у нас был переломный момент, Советский Союз куда-то делся и начались перестройки, Президент ДВО АН СССР академик Ильичев подписал мне очень интересное назначение – главным водолазным специалистом Дальневосточного отделения Академии наук. Но я был вынужден отказаться – из-за перестройки – и пошел развивать водолазный, долларовый, туризм…
В 1990 и 91 годах принимал участие в симпозиумах Американской Академии Подводных Наук – теперь я являюсь пожизненным членом этой Академии. В том же году получил инструктора IANTD, дайв-мастера NAUI и PADI, а в 1991 году – дайв-инструктора PADI. И все это в Америке. Так я стал первым PADI-инструктором в бывшем СССР и Восточном блоке. В то время в нашей стране никто еще не понимал, что это вообще такое – PADI, NAUI… И с тех пор каждый год я приезжал в Америку на различные водолазные выставки, и обучение мое продолжается до сих пор.
Когда говорят, что в советский период дайвинга не было, – это немножко неверно, и даже, я бы сказал, совсем не так. Советское время было неплохим для водолазов-профессионалов. Но для индивидуалов, которые насмотрелись фильмов Кусто, начитались книжек, оно было тяжелым. Конечно, клубы были (доходило до смешного, когда практически каждое учебное заведение имело свой водолазный клуб), но они все были малобюджетные…Советская система все централизовала. Из-за всеобщего дефицита гидрокостюмы продавались только ДОСААФ-овским клубам, по разнарядкам, которые нужно было заполнять заранее за три года… И нельзя было ездить в жаркие страны. В советское время, я бы сказал, «продавали душу» – начав работать в Академии наук, я ушел на «никакие» деньги, но появилась возможность хотя бы раз в год-два как члену научных экспедиций уходить куда-нибудь в Индийский океан, там работать… – и эта была счастливая возможность нырять в тропических водах.

– Что же, по Вашей оценке, происходит сегодня? Куда движется водолазное общество?
– Сейчас все намного проще. Современное водолазное поколение должно быть счастливо, что все доступно. Единственно, что требуется, – деньги.
Получается, что после распада Советского Союза возникла некоторая пустота. Федерация подводного спорта, ДОСААФ как таковые умерли вместе с Советским Союзом – в организациях начались какие-то переходные периоды, их интересовало только собственное выживание, а не то, как учить людей… И вот в 1996–1998 годах начался бум водолазного дела – появились современные тренинговые системы, оборудование. И начался он потому, что до этого было многолетнее пустое «окно» – когда водолазы были никому не нужны.
Даже если посмотреть по фестивалю «Дайвинг», сразу видно, куда мы движемся и насколько большие изменения уже произошли. К сожалению, весь предлагаемый сервис и снаряжение – импортного производства. Но если бы этого не было, то мы как ездили на «жигулях», «москвичах» и «запорожцах», так и ныряли бы в «АВМ-ах», «украинах» и непонятно в чем. Если уж люди зарабатывают деньги, они должны иметь возможность потратить их, как им хочется.
Радует, что появились большие возможности в подводной фотографии и видеосъемке. Раньше подводных фотографов во всей стране можно было пересчитать по пальцам. Сейчас их количество увеличилось в тысячи раз. Есть куда расти, и по фото- и видеоконкурсам мы видим, что русские медленно запрягают, но быстро ездят.
С моим 35-летним водолазным опытом, возрастом, близким к 50-ти, у меня есть ностальгические воспоминания о советском времени, но как о времени, когда мы все были молодыми, здоровыми, сильными. Возможностей же сегодня, конечно, несравненно больше, даже у меня. Я практически каждый год выезжаю в дальние поездки.

– Сейчас для Вас дальние поездки – работа или отдых? Чем занимаетесь постоянно?
– Идеальный вариант водолазания – деньги не зарабатывать, а тратить. Водолазная работа – очень тяжелая, иногда опасная, и я снимаю шляпу перед всеми водолазными инструкторами, дайв-мастерами, людьми, которые индустрию двигают. Только очень хотелось бы, чтобы они ее двигали, имея во главе угла безопасность и удовольствие своих питомцев, а не деньги.
С 1990 года я больше 3,5 лет провел за границей. География путешествий – Австралия, Южная Африка, Филиппины, Таиланд, Гавайи, Флорида, Калифорния, Таити, Кокосы-Галапагосы и все это по несколько раз. Раньше все ныряния в России происходили с мая по октябрь, как сельскохозяйственный сезон. Когда же появилась возможность выезжать в тропики, то и продолжительность водолазной жизни увеличилось в два раза. И это очень хорошо.
Сейчас в основном я ныряю у себя под Владивостоком. Любимые места – залив Петра Великого, в основном район мыс Гамова, и Дальневосточный Государственный Морской Заповедник. У меня дом в бухте Витязь на берегу моря, и со своими сыновьями я ныряю в свое удовольствие, работая еще инструктором в клубе любителей подводного плавания “Босфор Восточный” во Владивостоке. Это то, чем я занимаюсь последние шесть лет.
Я счастливый человек в том смысле, что как попался когда-то на фильмы Кусто, так с морем и работаю. По специальности морской биолог, по фото и видео подводным любитель большой, и профессиональный водолаз, и коллекционер морских раковин – у меня коллекция очень сильная, есть даже раковины, названные моим именем. И второе у меня хобби – я коллекционирую водолазные знаки, знаки с водолазной символикой – у меня в коллекции больше семисот штук. Очень необычная коллекция, я думаю, что в стране ни у кого подобной коллекции нет. Все мои интересы возле воды.

– Как семья относится к вашим увлечениям?
– Мы с женой вместе Университет заканчивали, она по специальности ихтиолог, изучает рыб, сейчас работает в зоологическом музее Университета во Владивостоке и очень рада, когда я со своих поездок привожу ей какие-то экспонаты для музея. А сыновья у меня – двадцать шесть лет и двадцать один год, – оба водолазные инструктора. Младший со мной работает, а старший – компьютерщик высокого класса, сейчас готовится защищать кандидатскую диссертацию по системному программированию. И, конечно же, он будет тратить деньги на ныряние, а не зарабатывать им.

- Свои перспективы какие видите?
– По российской квалификации я водолаз 1 класса, у меня порядка 6000 часов под водой, то есть перспективы самые ближние – уйти на водолазную пенсию, когда мне исполнится пятьдесят лет, и еще больше нырять, пока есть здоровье, путешествовать по всему миру.

– Что сейчас привлекает больше – подводное фото или видео?
– Подводной фотографией я начал заниматься, еще работая в Академии наук в 1980 году. Видео же стал снимать, когда из дальних поездок привез себе оборудование, году в 1992, – комплекты с тех пор менялись уже много раз. Помню удивление Андрея Макаревича, приехавшего в то время понырять на Дальний Восток в 1993 году…
– Андрей, тебя снимали когда-нибудь под водой на видео?
– Нет…
– Ну, хорошо, после наших ныряний ты получишь на память кассету с фильмом о своих подводных приключениях!..
Сейчас видео меня как-то «отпустило», я больше склонен заниматься фотографией и жду не дождусь, когда появится хорошая, конкурентная с пленкой цифровая техника, чтобы перейти на нее.

-Случались ли с Вами сложные, как говорят, экстремальные моменты под водой?
-Сейчас одни говорят, что подводные приключения – это опасно, другие считают наоборот. И тут трудно понять, кого слушать. За всю мою историю водолазания со мной чего-нибудь такого, чтобы я потом удивился, как жив остался, никогда не было. На самом деле, это просто образец правильного планирования погружений. Море не прощает ошибок, но даже если все стараешься предусмотреть, элемент риска остается, но он должен быть сведен до минимума. Самое главное, что хороший водолаз никогда не должен переставать учиться. Многие люди получают Open Water Diver и думают, что они всего достигли – это не так. Нужно все время быть в курсе новинок, нужно смотреть, что какие изменения происходят с точки зрения безопасности, правильно планировать и организовывать погружения и, конечно же, никогда не смешивать “дринкинг” и дайвинг – то есть не пьянствовать. Ни до погружения, ни сразу же после. Поэтому со мной, в общем-то, никогда не было ни кессонных болезней, ни каких-либо происшествий. Я много нырял, и глубоко нырял, и продолжаю нырять.

- Конечно, Вы встречали интересных морских животных. Какие из этих встреч запомнились?
-Мы во Владивостоке – счастливые люди, живем возле богатого моря. У нас любимый объект – это гигантские осьминоги. Из других «аттракционов» – камчатские крабы, нерпы – все это рядом, можно каждый день с ними нырять. Есть места, традиционно признанные, классика: Галапагосы, Кокос, Французская Полинезия, Маркизские острова. Там масса больших животных, и наблюдать их всегда доставляет удовольствие.
Проблем с животными не возникало: ну, ежами морскими кололся, какие-то порезы были – это все мелочи. Акулы никогда не нападали. Один раз во Французской Полинезии на меня мурена напала (от них, кстати, в десятки раз больше укусов, чем от акул, по всему миру), но покусала в результате маску и трубку, но не меня самого. Удачно расстались.
Я человек по своей сути не героический и на всякие рекорды, бесцельные глубоководные ныряния не иду. Конечно, за раковинами иногда залазим метров на шестьдесят, но это уже другого класса спланированные погружения, и если все правильно делается, то ничего сверхъестественного не происходит.

- У Вас есть какой-либо ритуал подготовки к погружению, философия поведения под водой?
- Дело в том, что когда много ныряешь, вся эта процедура настолько отпечатывается в сознании, что все делается автоматически, интуитивно. Конечно, если меняются условия ныряния – необычное ночное погружение – там процедуру безопасности вырабатываешь, для каждого погружения. Если это банальное обычное погружение, то самое главное, что я всегда делаю – это хорошая поддержка на поверхности. То есть всегда погружение должно происходить с лодки, мое такое мнение, или с берега в удобном месте, и всегда должны быть люди, которые наверху отвечают за безопасность и следят за тем, что происходит с водолазами. Как статистика говорит, 80 процентов водолазов – они добрались до поверхности и потом с ними какие-то проблемы случались. Если нет наверху хорошей поддержки, то тогда только проблемы ожидаем.

- Вы всегда ныряете по правилам?
- Те, кто имеет профессиональный водолазный опыт, кто работал по бумагам, которые называются «Единые правила безопасности труда на водолазных работах», они прекрасно отдают себе отчет, что любое погружение в коммерческом нырянии – это нарушение многих правил этих руководств. Часто эти руководства пишутся людьми, которые озабочены тем, чтобы прикрыть, так сказать, свой зад. Если что случилось – обвинить во всем водолаза и сказать, что он нырял не по правилам. У нас на самом деле любая коммерческая деятельность регулируется по правилам, которые если полностью выполнять, то работать не получится.
Но надо отметить, что правила для водолазов-любителей написанные, они как раз написаны людьми, которые проводили в воде много времени. И написаны коротко, сжато, понятно и тем не менее обеспечивают должный уровень безопасности. Потому что если будут правила длинные – их никто не успеет выучить за период отпуска и им следовать, а если они будут слишком короткие, то просто они не дадут должного уровня безопасности. Что касается правил для любительского ныряния, тут как раз все эти компромиссы найдены. Поэтому водолазам-любителям можно посоветовать, что именно правила любительского ныряния, не важно, какая это система PADI, NAUI, SSI, IANTD – они все примерно одинаковые, и то, что они советуют, надо выдерживать.
Часто с начинающими водолазами получается эффект, как, например с парашютистами- или водителями новичками - только человек начинает понимать, что он что-то может, он «мастериться», начинает считать себя мастером. Но он может все в простых условиях, а когда условия меняются, то выясняется, что у него автоматизма нет, что он на самом деле ничего не может, он теряется и паникует. Это страшная ситуация, когда человек пытается нырять вне уровня своего комфорта, превышая свои физические возможности – вот тут-то и начинаются все проблемы.
Очень важна постепенность в освоении темы, постоянное обучение и не «мастериться». Я, начиная нырять после перерыва в два-три месяца, или ныряя в новом снаряжении, никогда не пойду сразу на 40 - 50 метров. Я один-два дня проведу «раскачиваясь», поныряю на 5 — 15 метров, опробую снаряжение, привыкну к нему, проверю, все ли со мной нормально за период бездействия, и только потом буду нырять так, как делал всю жизнь. И это поведение объяснимо.

Как Вы относитесь к качеству нынешнего российского обучения дайвингу?
- Если в старые времена инструктор или лидер клуба был всегда уважаемым человеком, беззаветно преданным нырянию, то сейчас эта группа людей, я бы сказал, очень разжижилась. Многие, не найдя себя в какой-то сфере деятельности, решили пойти в инструкторы, рассчитывая получить легкий хлеб. Они стали рассматривать инструкторство как какую-то престижную работу, которая позволяет бывать за границей, зарабатывать доллары. Но это не правильно. Водолазный инструктор должен быть преданным делу человеком, который постоянно находится в теме. Конечно, ни один из этих новоприбывших, непонятно откуда взявшихся инструкторов не скажет вам, что он плохо учит, что он халтурит. Но я сам знаю случаи, когда обучают Open Water Diver-ов, не давая им этого самого «оупен ватера», все программы проходят в бассейне. И это никаким образом не оправдывается. То есть, если я учу на Японском море, то и программы свои лично начинаю в середине июля, потому что в июне вода еще холодная. Чтобы моим студентам было комфортно во время обучения, я всегда жду, когда вода потеплеет. И ко мне приходили люди, которые говорили: «А чо там, давай все в бассейне сделаем» или «Мы уже водолазы, давай мы тебе денег дадим — выписывай бумаги». Не каждый может пойти против такого искушения. И, я думаю, объяснение не очень хорошей водолазной статистики по несчастным случаям кроется именно здесь. То есть это забота тренинговых агентств — контроль качества.
Сегодня наши люди получили еще больше возможностей в глубоководных погружениях, поэтому требования к инструкторам возросли. Инструкторы могут делать с собой что угодно, они могут кричать на всех углах, что технический дайвинг - это, вообще, семечки, идти сами на 100, на 300 метров - куда хотят, но нельзя пытаться сказать людям, что это легко, только платите мне деньги, и мы пойдем. Потенциальным технодайверам нужно честно говорить об опасностях, которые скрыты в глубинах, нельзя просто пытаться выжать деньги из своих студентов и обдурить их при этом на уровне безопасности, который существует в ныряниях. Эта ответственность лежит на инструкторе и ассоциации, к которой он принадлежит, - давать правильную информацию и вести контроль качества. Если соблюдаются все стандарты, если инструктор учит согласно тех руководств, которые у него есть, и все делает правильно, то уровень риска становится минимальным.

- Чего еще не хватает нашему современному российскому дайвингу?
- Сейчас у нас сложилась странная ситуация. Раньше была Федерация подводного спорта СССР, которая контролировала клубы. Сейчас с её преемницей КПДР происходят всякие непонятные события. И нет такой общероссийской организации, которая могла бы надавать шлепков неправильно действующим клубам, инструкторам, которые халтурят, отследить статистику, наладить вопросы безопасности, решить проблему со страховкой, в этом заинтересован каждый из нас в отдельности, но такой организации нет. Это значит, что нужно что-то менять и такую организацию создавать. Во главе ее должен быть человек, который с молоком матери впитал водолазную тему и с этим вырос, и набил шишек, и знал все вопросы без консультантов и экспертов -консультанты тоже нужны, и они обязательно будут, - но знал сам, чтобы сам был экспертом хорошего уровня. Поэтому я не верю, что ныне существующие структуры могут решить для нас какие-то вопросы и все правильно скоординировать, непредвзято.
В Америке, допустим, есть Совет по рекреационной деятельности, который следит, чтобы все тренинговые программы соответствовали стандартам, были унифицированы и обеспечивали должный уровень безопасности. К счастью, те программы, что приняты у нас - PAD1, NAUI, SSI, IANTD - были одобрены этим американским советом, но как их уровень безопасности доставляется водолазам во время обучения у нас, - вот вопрос.

- Так сложилось, что каждая ассоциация имеет свой имидж. Вы учите в основном по PADI, сын ваш — так же. Почему именно эта ассоциация?
- Когда я начинал свои изыскания, какие организации чем занимаются, то получил документы от всех ассоциаций, какие только существуют. У меня есть материалы и о British Sub Aqua Club, и о Национальной Ассоциации Scuba Educators, и о PDIC, NASDS, MDEA, IDEA — есть столько разных тренинговых агентств, что представить сложно. И не случайно я стал инструктором IANTD, дайв-мастером NAUI - я даже неспроста оплатил в NAUI пожизненное членство, так как думал стать NAUI-инструктором, и мне не пришлось бы платить ежегодные взносы. Из того, что имеется на российском рынке, а я слежу за тем, что происходит, PADI меня устраивает больше всего. PADI представлено на рынке шире, PADI — очень хорошо организованная система, которая имеет все необходимое инструкторам, там все обозначено, расписано, имеются все материалы, и задача инструктора - только следовать стандартам. Допустим, NAUI в Америке очень широко пропагандирует академическую свободу обучения. Академическая свобода — вещь хорошая, но в российском понимании это может свестись к тому, что все обучение будет дано за 30 минут урока. И скажут: это вот и есть моя свобода. Поэтому, как я уже говорил, должен быть очень жестко налажен контроль качества, необходимо дойти до каждого водолаза, который прошел обучение, спросить, кто его учил, как его учили, и отсеять всех неправильно работающих, кто не выдерживает стандарта, просто изгнать их из общества. Потому что если все пойдет такими же темпами, как идет сейчас, то на Хургаду будут прилетать самолеты, полные водолазов, а обратно — самолеты, полные то, что называется груза 200. Эти вопросы, конечно, касаются всех ассоциаций.
На самом деле, я бы сказал, что нет плохих ассоциаций - есть плохие инструкторы. Все вопросы существуют только к инструкторам. В случае с Россией я бы еще добавил, что некоторые ассоциации недостаточно жестко контролируют своих инструкторов и как бы вследствие этого они являются «плохими». Нельзя, конечно, чтобы ассоциация диктатом задавила инструкторов и выжала из них все соки, нужно лишь наладить контроль качества, вот и все, что требуется.

- С Вашей тонки зрения, в каком сейчас состоянии находится мировой дайвинг ?
- Все более или менее стабильно, фактически с момента появления найтрокса ничего такого более глобального в любительском дайвинге не произошло. Причем когда появился найтрокс, я же помню, как все это выглядело, PADI, NAUI — все организации заявили, что «нет, нет, нет — только воздух, никаких смесей, это слишком сложно, это невозможно, мы не можем это приять». Потом, смотришь, NAUI начинает вводить программы найтрокса. И сейчас уже все тренинговые агентства пытаются учить техническому дайвингу, пользоваться ребризерами — в этом и состоят изменения.

- Вспомните Ваши первые ощущения как инструктора.
- Я начинал учить по системе PADI. Первые чувства знакомы всем инструкторам. Как любой учитель в школе, преподаватель в вузе... первые лекции, первые студенты - это всегда волнует, ну а потом все автоматически делается. Но есть одно искушение: начинает казаться, что все понятно, все просто. Как в Таиланде мне один инструктор, помню, говорил: «Да я вообще могу Open Water Diver-ов учить за один день». То, что ты понимаешь в дайвинге, вовсе не означает, что понимают те, кого ты учишь. Нельзя посадить человека за руль и научить его ездить за двадцать минут. Да, инструктору может показаться, что за двадцать минут он научил, но человеку нужно реально просидеть за рулем часов десять или наездить тысячу километров, чтобы хоть как-то соображать, что происходит.
Мне было очень просто, потому что когда я стал профессионально работать инструктором, моя должность была уже водолазный специалист, или старшина водолазной станции. Постоянно ныряя с командированными откуда-либо научными сотрудниками, конечно же оценивал их уровень, несмотря на то что они были с водолазными документами. Под водой можно сразу понять, что ждать от человека, — по тому, как он движется, как он дышит. Навык определять это у меня очень хороший. Поэтому, как только люди попадали в воду, и даже до воды, я сразу же определял их внутренне состояние, кто как себя поведет. Это можно прозевать, но это нужно увидеть и предотвратить, и у меня с этим все было всегда нормально. Мне было легко учить, и, слава Богу, у меня не происходили какие-то непредсказуемые ситуации с водолазами и дайверами, ныряющими со мной. По определению моего друга Михи Шубина, водолаза Института биологии моря ДВО РАН: «Дайверы — это те же водолазы, только с деньгами».

- Расскажите о знаковых людях в Вашей водолазной жизни, людях, которые вас куда-то подтолкнули, куда-то направили, о чем-то рассказали.
- Конечно, мне повезло, я все время встречал хороших интересных людей хотя бы потому, что находился в среде Академии наук. В экспедициях работал с такими «зубрами» водолазного дела, как Михаил Владимирович Пропп, Валерий Семенович Левин — фактически он был первым человеком, который позволил мне нырять. Валерий Семенович был начальником водолазной службы Института биоорганической химии ДВО АН СССР, тогда, в 1969 году, он посмотрел на меня и сказал: «Да, этому можно, нормально, путь ныряет», и в 13 лет я, не имеющий соответствующих документов, смог жить на «водолазке» с водолазами и нырять с ними. Ну, это был смелый шаг для него, я потом пытался понять, как он на это решился.
Костин Генрих Петрович, дальневосточный исследователь затонувших кораблей, и Волков Юрий Павлович, лидер по марикультуре, Алик Киселев, который погиб в сентябре 1982 году в бухте Троица на глубине 70 метров, спасая, как шерп альпинистов, двух экстремалов из московского клуба «Волна». У меня много друзей - самых разных людей, но взвалить на одного человека ношу, сказав, что вот он научил меня нырять и был моим учителем, я не могу, разве что на Толю Овчинникова (Овчину). Под его старшинством я заработал первые серьезные деньги будучи ещё студентом университета. У американцев потом челюсть отвисала, когда я рассказывал, как студентом купил дом и заплатил все деньги сразу наличными. Я недоговаривал, что «дом» был третью развалюхи под снос и стоил 2500 рублей.
Кроме тех, с кем постоянно работал в Академии, я встречал, путешествуя по всему миру, сотни известнейших водолазных имен. Знаком и с Жаном-Мишелем Кусто, и с Александрой и Филиппом Кусто, внуками Капитана, и с фридайвером Пипином, и с фотографами Крисом Ньюбертом и Стевенном Фринком, нырял вместе с Филом Ньютоном, который делал «Пайсисы», и с Бобом Эвансом, изобретателем Force Fin. Мы много лет очень дружны с Диком Рутковски, основателем IANTD, моим учителем. От этих людей всегда можно узнать последние новости и благодаря этому держать нос по ветру. В индустрии есть всегда внутренняя информация, и если у меня есть какие-то вопросы, я всегда могу их напрямую обсудить с этими людьми, и это большая такая привилегия. В Америке есть Историческое водолазное общество, которое позволяет знакомить широкую водолазную публику с именами таких людей — лидеров в своей области деятельности. И это то, чего не хватает нам в России. Наша богатейшая водолазная история размазана, размыта, и никто не знает, что русские в советск ий период превзошли американцев по смесям, никто не знает, что найтроксом, 40-процентной кислородной смесью, пользовались в России в 50-60-х годах, и даже снаряжение было В КС -воздушно-кислородные найтроксные «трехболтовки». Это звучит интригующе, но это так и было. Все было рассчитано, и люди реально ныряли, используя найтрокс, особенно для декомпрессии. И по работам с гелио-кислородными смесями мы долгое время опережали американцев. И об этом никто не знает! Это очень уникальная информация, которую можно раскопать и ей действительно гордиться, она престижна, интересна сама по себе для тех, кто фанат ныряния. Но это не коммерческая информация, а сейчас все слишком озабочены, как получить живые деньги. Поэтому информация, которая поднимает престиж России, должна быть раскопана только специальными организациями, которые озабочены этим престижем, например, Русским Историческим водолазным обществом (оно было зарегистрировано у нас в 1999 году). В прошлом году моя самая любимая фотография заняла первое место в номинации «Широкий угол» на Втором всероссийском фестивале подводной фотографии. На снимке — водолаз в трехболтовом снаряжении играет с осьминогом. Думаю, что из нее можно сделать плакат для Русского Исторического водолазного общества — он потребуется для его международной деятельности.

- Могли бы Вы повторить все Ваши водолазные квалификации ?
- Что для меня звучит лучше всего — я водолаз 1 класса 1-2 групп специализаций, и у меня эта квалификация с 1987 года. Ну, а дальше: инструктор IANTD как Сергей Жуков, лидер IANTD России, говорит: «Даркин в IANTD вперед Тома Маунта». (У меня был номер 26, и для того чтобы Том Маунт, президент, получил первый номер, каждого в списке инструкторов сдвинули на одну позицию... было дело.) Инструктор PADI, инструктор CMAS**, DAN-инструктор по применению кислорода, пожизненный член Американской Академии подводных наук. В NAUI, наверное, единственный пожизненный член дайв-мастер, потому что обычно в пожизненное членство вступают инструкторы.

— Значительно!
- Суета. Все это суета.

Сообщение было отредактировано Valery: 21.07.2006 - 12:23